Жизнь на трупе. Из чужого фэйсбука

Читаю новости: взрывают ЛЭП, прошли абсолютно левые выборы, кто-то где-то протестует, в Киеве перманентно не просыхает от слез очередной майдан, Нацбанк продолжает губами держать курс за неприличное место…
В общем, в движение – жизнь.
Но у меня такое ощущение, что это просто опарыши копошатся на трупе.

Украина умерла. Государственное новообразование в Европе почило с миром, так и не успев по-настоящему родиться.
О геополитических причинах этого можно говорить часами. Но за всеми этими абстрактными вопросами мирового господства стоят обычные люди. Граждане украины, которые продолжают жить в мертвой стране. Я вот сам из них, а значит и по мне ползают мерзкие личинки. Когда она умерла? Страны – это не люди, пульс не измеришь, дыхание не проверишь, они сразу начинают гнить. И обязательно изнутри. Внешне кажется все вполне благопристойно: герб торчит на табличках, знамя дергается от ветра, люди старательно изображают государственность. Но только тки во все это палкой, как обертка лопается и вываливается мерзость. И тут у каждого свой опыт. Я вот долгое время не мог поверить, что это именно смерть. Ни тяжелая болезнь роста, ни коричневый вирус, ни опухоль общественного сознания, а окончательный и бесповоротный уход за грань. Когда я это понял?

Совершенно точно – это произошло не в тот день, когда начался майдан.
В любой стране можно найти маргиналов и идиотов.
Благородное студенчество регулярно возводит баррикады и забрасывает камнями правопорядок.
Я даже им сочувствую.
Мир взрослых суров, уродлив и несправедлив, вместо прекрасной любви анальный секс, а вместо мечты – ежедневное скучное существование в офисе или на заводе.
Молодежи просто требуется выхлоп. Не тогда, когда Янукович решил спрятать тело жирное в ростовских утесах и на трон торопливо вбежал триумвират. В любой стране может произойти переворот и подлецы могут оказаться у власти. Конечно, обычно это происходит в каком-то далеком Третьем мире.
Но теоретически… Вон в Бельгии, совсем недавно по историческим меркам, заговор военных разоблачили.

Первое подозрение появилось после Дома Профсоюзов.
Когда веселая толпа сжигает людей – это просто страшно.
Но почему-то хотелось себя успокоить, что это просто нечисть вылезла, это только фанаты, отморозки, два-три процента населения, остальные нормальные, они обязательно одумаются.
Потом Мариуполь, Луганск, первые обстрелы Славянска.
Говно, которое полилось из телевизора и соцсетей, первые действия правительства смертников.
Удивительно честное название, кстати.
Только это не камикадзе, это мародеры, которые обыскивают чумные бараки в надежде найти хоть что-то ценное.
Они тоже умрут. Богатыми. А может болезнь кого-то и пощадит. В общем, тогда только стало все понятно. Ну тормоз я, тормоз.
И самое поразительно – не захотел во все это верить.
А потом я пообщался со своими знакомыми.
Это стало для меня настоящим откровением.

Так получилось, что в середине мая, когда все только начиналось я встретил нескольких своих старых знакомых «свидомых патриотов».
С одним работал, с другим тусовался, а с последним вроде бы и дружил в молодости.
Пусть и прошло много лет, но остался такой приятный осадок воспоминаний, было приятно их встретить, поговорить, поностальгировать.
Хочешь не хочешь, но разговор перешел на политику и конечно же Дом Профсоюзов.
Ребята не были политическими активистами.
Наоборот, самый настоящий электорат, который нужен для удобрения волеизлияния. Ну как я примерно.

Открытий от тех встреч мне хватило надолго. Начнем с того, что никому не было стыдно. Один даже откровенно радовался. Убили по самым скромным официальным подсчетам полсотни людей в мирном городе? Это ли не повод для стыда? Никто из них не хотел видеть в этом преступление.
Говорили о чем угодно, но только не о преступление.
Говорили об оправданной самозащите, обвиняли ФСБ в провокации, жаловались на то, что прорусские боевики сожгли себя сами, чтобы усложнить жизнь украине.

– Убивали людей, – помню говорил я.
– Сепаратисты. Они сами выбрали.
– Украинцы тоже сепаратисты.
– Почему?
– Был Союз, они его развалили. Сепаратизм. Значит, их тоже можно убивать?
– Почему? Они хотели построить свое государство.
– Ну может и эти хотели построить свое что-то.
– Вот поэтому все произошло.
– Убийство?
– Нет, это была самозащита.
– Но убийство остается убийством даже ради самозащиты! – удивлялся я.
– Нет. Это самозащита.
– Но людей же убили.
– Совсем немного!
– Убивать людей вообще плохо, – продолжал я гнуть свою линию.
– А смертная казнь!?
– В Европе нет смертной казни, из соображений гуманности. Вот почитайте Камю…
– Для начала надо очистить от сепаратизма.
– Очистить?
– Очистить! А потом можно в Европу.
– Так их очистили все-таки? Для Европы?
– Нет, они сами. Российская армия…

Я услышал практически все версии, которые затем прозвучат официально.
И говорить о пропаганде не надо.
Им просто удобней было верить в это.
Тот, кто радовался, был сразу послан нахер и больше я его не видел, а с остальными двумя я встречался и после.
Уже без какой-либо радости, у общих знакомых. Они уже поняли, что их позиция ущербна, что победа получилась какая-то тухлая, но все равно не считали все это преступлением.
Попытка поднять тему каждый раз заканчивалась истерикой.

Из этих «бесед» я понял: не надо строить иллюзий. Все эти маленькие украинцы прекрасно понимают главную цель происходящего – убить.
Убить всех, кто не хочет быть маленьким украинцем.
Они не верят на самом деле ни в какие самообстрелы, террористов и российскую агрессию.
Они верят в совершенно другое, совсем простое и очевидное, а усложняют все безумными фантазиями, потому что и сами прекрасно понимают: сама идея убийства аморальна.
Они изначально были согласны, чтобы «зачистили» весь Донбасс, Одессу, соседей и даже друзей, только чтобы их пустили в царствие божие на Земле – в Европу.
Убить там пару миллионов, а потом запануваты, получить шенген и быть счастливыми.
С каким восторгом распространялись посты кого-то из Днепропетровска о том, что Коломойский вывез всех сепаратистов в шахты, где их теперь никто не найдет.
С каким упоением президент этих украинцев обещал загнать детей Донбасса в подвалы, и с каким счастьем встречали его слова одесские патриотичные матери…

Они даже готовы были найти какое-то оправдание этому. И многие при этом продолжал считать, что искренне веруют в Бога. Единственное на что они не готовы - это делать все своими руками.
Пусть убийствами занимается кто-то другой и желательно подальше от них.
Это особенно стало заметно после начала мобилизации.