В любой из Российских Империй (гуглить книги написанные современниками эпох изнутри, желательно те, что были запрещены или жёстко цензурированы в своё время) - самый расходный материал - это люди.
Уточняю - простые люди.
Крестьяне и рабочие.
(Потом идут люди рисковых, но "малозаметных" профессий - сельские учителя, пожарные, врачи поликлиник и так далее.)
Ещё одно небольшое уточнение - простые, русские люди.
"Свои" - те, которые "сор из избы не вынесут".
И "для которых всё это" - "должны благодарить Царя-Батюшку/последний съезд КПСС".
Формирование Российских Империй таково - что народы, республики, страны по границам собственно "России" - с одной стороны "буферная зона" (нет, мне не "стыдно" использовать это выражение, я его даже не "сама придумала"), а с другой - витрина.
Некое первое представление о стране, которое составит ворог явись он с войной или дипломатической миссией.
"Никак не можно опозориться."
При этом учитываем - важность/ценность врагов по сторонам света - наиболее важно не ударить в грязь лицом перед Европой, естественно.
На югах чуть попроще - можно сделать то самое лицо, которым надо не ударить.
Не умаляя роль людей из союзных республик (и как-бы я это смогла сделать?), именно русские - простые русские проживающие непосредственно на территории России - являлись основным расходным материалом для той Империи, что СССР.
Просто потому - что "чужаки иноземные" их не увидят.
Бонус - типа - именно они в случае войны "защищены лучше всего" (а в Империи царской у них срок военной службы двадцать пять лет).
Собственно моя семья - ну, насколько это можно назвать семьёй - как раз входила в страту - "простых русских", "народ всё стерпит", "свои же люди".
Именно из этого резервуара ресурсов черпались средства на витринность Прибалтики, мир на Кавказе, пряничность Украины.
Знаю это давно. Интуитивно с детства.
Но в Прибалтику можно было запускать европейских туристов.
На Кавказе можно было снимать кино про красивую жизнь.
А Украина служила образцом-заповедником - "как-у-нас-всё-будет-хорошо - тут-то получилось и хватит с вас".
Заём.
Заём ресурсов других людей.
Тут уже не важно - чем эти самые люди были связаны.
Кровным родством, долговыми обязательствами, общей экономикой.
Существовало, имело место быть - неравномерное распределение общих ресурсов, включая базовые - еда, тепло, безопасность.
Это был заём, который я достаточно хорошо знаю и изнутри в том числе.
Когда исчез СССР как связующий, образующий и стабилизирующий (в том числе экономику) фактор - просто смотрим историю последних двадцати четырёх лет по "перефирии".
Всех "бывших союзных".
Конечно - проще всего объявить: "СССР нас довёл до такого скотского состояния." - сказал и думать забыл.
Но ведь все же говорили о рае!
О том, как прекрасно они заживут, когда "Москву кормить не надо будет!"
Итак.
Полвека рая взаймы.
Расчёт идёт по потомкам.
Источник : http://ta-volga.livejournal.com/3409961.html
Белорусские товарищи пишут ровно на эту же тему - вся витринность прибалтики оплачивалась русскими деньгами, не стало русских денег - не стало красивой сказки
Такая вот эволюция отношения к Вильнюсу от местных креаклов-хипстеров. В Минске для них сейчас должно быть гораздо интереснее.
Правда, как всегда проблемы с логикой - а не пробовали задуматься, почему так произошло, почему это депрессивная периферия ЕС и почему оттуда массово уезжают люди?
Да потому что там сбылись все ваши мечты, мои маленькие любители эўрапейскасьці і дэмакратыі.
============
проведя в «городе внутренней свободы» два дня, kyky с грустью понял: вильнюс уже не торт. для беларуса он скорее мертв, нежели жив. и не минчанам нужно «валить» на выходные в литовскую столицу, а им – тусить у нас.
Влюбленная в этот город, я хотела бы рассказать о местах, которые есть и у нас, и у них. Не углубляться в историю беларускай Вильни, а взглянуть на современный пульсирующий город.
Рассказать о том, как можно пойти в сторону вокзалов к желтому гиганту кисти бразильских художников Os Gemeos и вспомнить минский солнечный стрит-арт, сделанный этими же ребятами на здании посольства Бразилии год назад.
Пройти чуть дальше на улицу Bazilijonu, увидеть дом с рисунком итальянского художника Millo и мысленно перенестись в Минск на Брилевскую к дому с артом того же итальянского мастера.
В конце концов, в Вильнюсе можно зайти в Sweet&Sour Bar неподлеку от Острой Брамы и почувствовать себя как Минске на Карла Маркса. Такие вещи делают наши города еще ближе. Правда, на этих трех пунктах современное общее заканчивается…
И начинаются не очень приятные сравнения.
Последние два – этим летом. Всегда мне было здесь хорошо и уютно. Как дома. Три раза приезжать в один и тот же (небольшой, что важно) город за четыре месяца – слишком часто.
Глаз замыливается, все кажется знакомым и близким, не замечаешь важные детали. В этот раз со мной был «отрезвляющий фактор» – человек, который в Вильнюс приехал впервые и посмотрел на город свежим взглядом. Первое, что бросилось ему в глаза – грязно, обшарпанно, изуродовано граффити. Не крутым стрит-артом, а просто стремными каракулями. Они появляются и у нас, но «оранжевые феи» их тут же закрашивают, избавляя центр Минска от результатов деятельности гопоты с баллончиком в руках.
Любая щель между камнями и кирпичами используется как мусорка. Про окурки и говорить нечего – они всюду. Здания исписаны настолько плотно, что к визуальному мусору привыкаешь и воспринимаешь его как обязательный городской элемент.
Мы несколько часов бродили по вечернему и ночному городу в поисках местной Зыбицкой или Октябрьской.
Но нет.
Заходили в переулки, дворики, шли на свет огней и всматривались в окна заведений. Хотели было зайти в пивной бар, но увидели внутри мужчин и женщин «за 40», которые со скучающими лицами сидели на стульях а-ля викторианской эпохи, и с ужасом убежали. Спустя несколько часов безуспешных поисков жизни на улицах Вильнюса я с грустью вспоминала, как мы весело и пьяно проводили время с местными здесь пять лет назад, перетекая из бара в бар.
А они соглашались. И мы говорили ночь напролет про молодежь, журналистику и искусство на русском, литовском, белорусском и английском одновременно. Как мы с горящими глазами ближе в ночи высыпали на улицу Пилес и знали, что с нами обязательно произойдет приключение. Как поднимались по улице Латако и, танцуя, шли к Острой Браме. И думали: «Как же хорошо и свободно в Вильнюсе! Ну почему у нас такого нет?»
И я поняла, что раньше, еще каких-то пять лет назад, мы не задавались такими вопросами, мы просто гнали в Вильнюс попить пива и знали, что нам обязательно будет весело и круто.
Не то что в сером и унылом Минске. Свободнее, вкуснее, зажигательней. А сейчас лично мне интересно и насыщенно в своем городе. «Мне кажется, теперь не мы должны ехать в Вильнюс за веселыми угарными выходными, а литовцы – к нам», – сказал мой спутник.
Да, сейчас Вильнюс скорее мертв, нежели жив. Не могу сказать, чтобы меня это сильно огорчило.
Но у него в руках – скребок, чтобы обдирать штукатурку со стен, баллончик с краской, чтобы самовыражаться, а на поводке – собака. Пока хозяин карабкается на дорожный знак, чтобы написать что-то важное, собака стоит «на стреме».
Если и этого не хватает для самовыражения, всегда можно прийти в Ужупис, установить на берегу ручья каменный член, камень на палке или еще какую-нибудь ржавую хрень. А минчане буду приезжать, смотреть на инсталляции и пытаться понять их тайный смысл…
Они посылали друг друга «в» и «на», рекомендовали, что сделать, «не разгибаясь», и все это – на чистом русском.
«Слишком много трэша, слишком мало жизни», – резюмировали мы, уезжая в свой чистый и энергичный город.
http://kyky.org/places/vilnya-umerla-pochemu-pora-perestat-ezdit-tuda-na-vyhodnye