krylov at Памяти ЕвтушенкоУмер Евтушенко.
Лет двадцать я был свято уверен, что он это сделал ещё в конце восьмидесятых.Пока не встретил в римской электричке. Он был в какой-то невообразимой разноцветной пижаме и выглядел залётным «попугаем кешей с таити».
Я не мог поверить, что он живой. И не из-за возраста. Ну какой, к дьяволу, возраст у него был. Просто человек НАСТОЛЬКО принадлежал своей эпохе, что было непонятно, как это она его не забрала с собой.
Потом мне рассказали, что в девяноста первом он свинтил в Америку вместе с выводком. Тогда мне стало понятно.
Сейчас я сижу и думаю – а что об этом человеке можно сказать хорошего?
Пожалуй, вот что. Евтушенко был и остаётся интересен как персонаж. В этом качестве он просто великолепен. Ну то есть: если кому придёт в голову писать что-то о советской культуре, то Евтуха надо пользовать как образец и эталон. Потому что Евтух – химически чистый пример «советского культработника».
У всех остальных советских монстров было хоть что-то человеческое. Даже у какой-нибудь «белочки ахмадуллиной» было что-то общечеловеческое – пьянство, блядство, лесбиянство. Или вот Нагибин – вроде бы абсолютно советский, но от полного осовечивания его спасала мизантропия. Евтушенко был платиновым образцом чистого советизма. Системы – «а чего такой-то на меня обижается-то, я для него столько хорошего сделал, даже характеристику в органы на него хорошую написал». При этом вопрос «а что тут такого» для него даже не стоял: он искренне считал, что быть кумиром молодёжи, плотнейше сотрудничать с КГБ и всю жизнь воспевать Запад и Америку и возить оттуда шмотки пудами – это не просто нормально, а «так и надо жить».
Совершенно не представляю, куда он попадёт после смерти. То есть представляю - но, надеюсь, его минует самое худшее. Я добрый человек никому не желаю большого зла, в т.ч. и Евтушенке. И надеюсь – а вдруг за ним числится парочка никому не известных добрых поступков. Ну, типа, Беллочке привёз блузончик из Франции или там «комбинашку с Филиппин» (вспоминает он такое в каком-то своём стишке), и взял недорого. А может даже и подарил в приступе мужского тщеславия.
И вот за такой добрый поступок его душу не бросят в ад, а включат специально для него давно отменённое перевоплощение и обратят его в какую-нибудь относительно безобидную бактерию. Думаю, анаэробную: Евтушенке и при жизни воздух был не особо нужен.
ДОВЕСОК. Да, вот ещё что вызывает нечто вроде уважения. Своей предсмертной просьбой "похоронить где-нибудь рядом с Пастернаком" Евтушенко ДО КОНЦА ВЫДЕРЖАЛ СТИЛЬ. Тут уж - - -
)(
Лет двадцать я был свято уверен, что он это сделал ещё в конце восьмидесятых.Пока не встретил в римской электричке. Он был в какой-то невообразимой разноцветной пижаме и выглядел залётным «попугаем кешей с таити».
Я не мог поверить, что он живой. И не из-за возраста. Ну какой, к дьяволу, возраст у него был. Просто человек НАСТОЛЬКО принадлежал своей эпохе, что было непонятно, как это она его не забрала с собой.
Потом мне рассказали, что в девяноста первом он свинтил в Америку вместе с выводком. Тогда мне стало понятно.
Сейчас я сижу и думаю – а что об этом человеке можно сказать хорошего?
Пожалуй, вот что. Евтушенко был и остаётся интересен как персонаж. В этом качестве он просто великолепен. Ну то есть: если кому придёт в голову писать что-то о советской культуре, то Евтуха надо пользовать как образец и эталон. Потому что Евтух – химически чистый пример «советского культработника».
У всех остальных советских монстров было хоть что-то человеческое. Даже у какой-нибудь «белочки ахмадуллиной» было что-то общечеловеческое – пьянство, блядство, лесбиянство. Или вот Нагибин – вроде бы абсолютно советский, но от полного осовечивания его спасала мизантропия. Евтушенко был платиновым образцом чистого советизма. Системы – «а чего такой-то на меня обижается-то, я для него столько хорошего сделал, даже характеристику в органы на него хорошую написал». При этом вопрос «а что тут такого» для него даже не стоял: он искренне считал, что быть кумиром молодёжи, плотнейше сотрудничать с КГБ и всю жизнь воспевать Запад и Америку и возить оттуда шмотки пудами – это не просто нормально, а «так и надо жить».
Совершенно не представляю, куда он попадёт после смерти. То есть представляю - но, надеюсь, его минует самое худшее. Я добрый человек никому не желаю большого зла, в т.ч. и Евтушенке. И надеюсь – а вдруг за ним числится парочка никому не известных добрых поступков. Ну, типа, Беллочке привёз блузончик из Франции или там «комбинашку с Филиппин» (вспоминает он такое в каком-то своём стишке), и взял недорого. А может даже и подарил в приступе мужского тщеславия.
И вот за такой добрый поступок его душу не бросят в ад, а включат специально для него давно отменённое перевоплощение и обратят его в какую-нибудь относительно безобидную бактерию. Думаю, анаэробную: Евтушенке и при жизни воздух был не особо нужен.
ДОВЕСОК. Да, вот ещё что вызывает нечто вроде уважения. Своей предсмертной просьбой "похоронить где-нибудь рядом с Пастернаком" Евтушенко ДО КОНЦА ВЫДЕРЖАЛ СТИЛЬ. Тут уж - - -
)(
Бытовая история в концентрированном виде сообщающая нечто о поэтике Евтушенко:
Весной 1972 года с Валентином Григорьевичем Распутиным мы в одно время оказались в Москве. Остановились в разных гостиницах, а созвонившись, выяснили, что оба приглашены к Евгению Евтушенко. "У меня шампанское, ты такого не пил. "Вдова Клико", из Парижа!" - говорил он по телефону каждому из нас. Иркутяне, мы бы и так с радостью повидали земляка, никакой заманки не требовалось. Но "Вдова..." не помешает.
Встретились у метро "Баррикадная" и к условленному времени были на Краснопресненской, у подъезда первой сталинской высотки. На разных этажах тут живут Александр Твардовский, Василий Аксенов, Андрей Вознесенский, Юрий Любимов, Фаина Раневская, Клара Лучко, Нонна Мордюкова... И мы робко входим в лифт...
Седьмой этаж. Квартира Евтушенко мне знакома - и собрание в прихожей редких книг, в том числе русской эмиграции, и по стенам картины Пикассо, Сикейроса, Шагала, Пиросмани, Целкова - хочется рассматривать часами. Теперь и Валентина не оторвать от книг. Розанов! Шмелев! Ремизов! Адамович... Где еще их подержишь в руках!
Галина Семеновна выставляет на стол тарелки со снедью и высокие нефритовые бокалы - работу иркутских камнерезов по заказу Евгения Александровича. А вот и "Вдова..." - любимый напиток Пушкина и его друзей-лицеистов. За разговорами о сибирских новостях и литературе бутылку быстро опустошили. Хозяин пошел за второй. А когда и в ней ничего не осталось, Евгений Александрович развел руками: "Ребята, мне очень жаль, но "Вдовы..." больше нет... Но есть не хуже! Грузинское "Мукузани". Прекрасное вино! Только что из Тбилиси. Нет возражений?"
Мы смущены не тем, что кончилось одно вино и будет другое, а обременяющей хозяев суетой. Наговориться не можем - нам хорошо!
А Галина Семеновна в дверях, смотрит на мужа в упор и говорит отчетливо, с паузами, выделяя каждое слово:
"Женя! Как же тебе не стыдно! К тебе пришли! Твои сибирские друзья!.."
Мы с Валентином вжали головы в плечи.
"Ты так их ждал!.. И теперь жалеешь для них французского шампанского?! У тебя же целый ящик на кухне! "
Мы не смеем поднять глаза. Не смотрим друг на друга. Не знаем, как реагировать. Женя тоже опустил голову.
Воцарилось молчание. Галина Семеновна в дверях, и ни с места.
Немая сцена.
Не знаю, сколько прошло минут. По-моему - вечность.
Но вот Евгений Александрович вскидывает голову. И такие искренние, виноватые, умоляющие глаза: "Ребята, простите меня! Подумал: будут еще гости, а шампанского уже нет... Ты прощаешь, Леня? Нет, скажи! А ты, Валя? Правда?!"
Евгений Александрович идет на кухню, в дверях обнимает Галю и возвращается веселый, с ящиком "Вдовы..." на плече. "Не разойдемся, пока не прикончим! Прикончим, ребята? Нет, вы скажите!"