rigort at Даниил Гранин: фальшивая совестьОригинал взят у diak_kuraev в Даниил Гранин
Вот ведь только на прошлой неделе листал в гостях книгу Михаила Золотоносова «Гадюшник. Ленинградская писательская организация: Избранные стенограммы с комментариями (Из истории советского литературного быта 1940—1960-х годов)" (М.: Новое литературное обозрение, 2013).
Обратил внимание на страницы, посвященные мифу, который Даниил Гранин тщательно создавал про себя - мол, он был против исключения из Союза Писателей будущих нобелевских лауреатов Солженицына и Бродского.
И вот весть об уходе очередной "совести".
Помянем его его же словами
***
"На протяжении последнего времени у нас в Союзе писателей, и СССР, и РСФСР, значительно возрастает необходимость усиления гражданской и общественной позиции писателя. И, в частности, история с исключением Солженицына из членов Союза заставляет нас сделать в этом смысле серьезные выводы.
В общих чертах история эта известна, но, поскольку я присутствовал на заседании секретариата РСФСР, я хотел бы также проинформировать вас как бы из первых рук о некоторых событиях, связанных с этим исключением.
Как вы, очевидно, знаете, 4 ноября состоялось общее собрание писательской организации Рязани, на котором было решено исключить Солженицына из членов Союза. 5 ноября собрался секретариат Союза писателей РСФСР, на котором этот вопрос обсуждался. Солженицын был приглашен на это заседание, но он сказал, что явиться не может и просил дать ему возможность присутствовать на этом заседании после праздников. Мы обсуждали этот процедурный вопрос. Три из членов секретариата — Таурин, Барто и я — сочли нужным удовлетворить эту просьбу Солженицына и перенести обсуждение этого вопроса, поскольку желательно было провести это обсуждение в его присутствии. Однако было решено этот вопрос обсуждать, и приступили к обсуждению этого вопроса.
В процессе обсуждения был предъявлен ряд обвинений Солженицыну. Таурин проинформировал о том, как происходило общее собрание в Рязани, рассказал о тех претензиях, которые предъявлялись Солженицыну, затем все товарищи, члены секретариата, также выступили и говорили о том, что Солженицын поставил себя в совершенно исключительное положение, противопоставив себя Союзу советских писателей, что два года тому назад секретариат Союза писателей СССР после съезда на основании письма Солженицына разбирался с этим вопросом в присутствии Солженицына, этот разбор длился в течение 6 часов, и на нем Солженицын предъявил ряд встречных претензий Союзу писателей.
Претензии его сводились к тому, что его не печатают, ему не создают условий, и это он ставил как бы условием к выполнению того требования, которое ему предъявлялось, а ему предъявлялось требование, чтобы он отмежевался от тех статей и выступлений, в которых его имя использовалось для антисоветской пропаганды. Он отказался фактически это сделать. И эта кампания продолжалась в течение двух лет, имя его всячески использовалось враждебными кругами на Западе, противопоставлялось нашей советской литературе, имя его связывалось с самыми реакционными выпадами против нашего советского общества, и он никак на это дело не реагировал, не протестовал, никаких заявлений по этому поводу не было сделано.
Произведения его печатались за границей, и не только его произведения, но его выступления, письма, ряд документов публиковался на Западе. Как это происходило — это тоже вообще не совсем понятно, и товарищи говорили, что это, очевидно, не без его участия, ибо если бы он был непричастен, он должен был бы протестовать.
Говорилось также о том, что он фактически стал тем центром, той опорой, на которую ориентируются враждебные антисоветские круги за границей, опираясь, на его литературные и не литературные работы.
Далее говорилось также и о том, что в рабочих аудиториях, в читательских аудиториях наши читатели задавали и задают вопросы о том, на каком основании Союз писателей терпит в своих рядах Солженицына и почему не исключает его из Союза.
Все это, вместе взятое, предъявили как обвинение, и в результате обсуждения, в котором выступили все члены секретариата, исключение Солженицына было утверждено секретариатом РСФСР. Голосовали все за исключением меня, я воздержался при этом голосовании по мотивам таким, что я считал все-таки необходимым присутствие Солженицына на этом заседании, поскольку я хотел какие-то вещи услышать от него, чтобы его позиция окончательно для меня определилась.
Однако последующие действия Солженицына сняли необходимость этого его личного присутствия для меня, поскольку они сводились к следующему. В ту же ночь, как известно, он позвонил в Москву, а утром уже японское радио передало о факте его исключения из Рязанской организации. Далее, Солженицын, будучи в Рязани на общем собрании, записал выступления всех товарищей. Там велся протокол, стенограммы не было. И подробная запись выступления в Рязани появилась через несколько дней в «Нью-Йорк таймс».
Эта апелляция к Западу, к буржуазной печати, конечно, полностью определила для меня позицию Солженицына и его поведение, его антиобщественное лицо, а может быть, и более того, не только антиобщественное, стало для меня совершенно ясным. Поэтому решение секретариата РСФСР об исключении Солженицына стало единогласным.
Последующие действия Солженицына, мне думается, перевели его антиобщественную позицию уже в иную категорию. Эти действия связаны главным образом с его письмом. Его письмо, которое он направил в секретариат Союза писателей, свидетельствует уже о совершенно открытых антисоветских высказываниях Солженицына. Некоторые из них опубликованы сегодня в «Литературной газете», и вы их сможете прочесть. Во всяком случае, это его письмо полностью выявляет его уже антисоветские взгляды, оно свидетельствует о том, что речь идет уже не о литературных произведениях, не о литературных категориях, а о категориях политических, о категориях, которые заставляют нас думать о том, что он полностью смыкается с нашими идейными врагами.
По поводу исключения Солженицына на Западе поднята очень серьезная, значительная шумиха, кампания в защиту Солженицына. Это исключение используется самыми реакционными буржуазными кругами, которые пытаются вовлечь в это дело прогрессивные круги западной литературы.
Я думаю, что в этих условиях наш Союз писателей РСФСР, наша Ленинградская писательская организация должны быть единодушны, должны выразить свое общее коллективное отношение к этому факту. Поэтому мы решили на секретариате обсудить этот вопрос. На секретариате этот вопрос обсуждался, высказался каждый из наших секретарей Союза, и секретариат в своем решении единогласно поддержал решение секретариата РСФСР об исключении Солженицына из членов союза.
Я думаю, что надежды наших врагов на то, что им удастся внести разноголосицу в наши ряды, на то, что им удастся в какой-то мере расколоть писательскую организацию, создать какие-то ненужные инциденты, волнения в писательских кругах, не оправдаются, и наша с вами задача — убежденно и единодушно придерживаться принципиальной гражданской позиции. Гражданская позиция писателя является чрезвычайно важной, необходимой, не менее необходимой, а может быть, даже более необходимой, чем даже его чисто литературная работа. Мне думается, что в этом смысле наша партийная организация является достаточно сплоченной, является значительной силой в нашем ленинградском отделении Союза писателей, да и не только в ленинградском Союзе писателей, но и перед лицом всей общественности и в рядах всего Союза писателей РСФСР. Ленинград в этом отношении может и должен иметь решающий, определяющий, авторитетный, во всяком случае, голос.
Я думаю, что это событие заставит нас всех еще раз задуматься не только над тем, как мы работаем за своими письменными столами, но и как мы несем важнейшую и необходимую свою должность коммунистов-писателей, коммунистов-литераторов, ответственных за все то, что происходит в нашем обществе".
http://rusplt.ru/society/kniga_gadushnik.html
***
"Не украшал общественную деятельность Гранина разве маленький, но прославивший Ленинград на весь мир общественно-литературный эпизод — судебный процесс по делу молодого поэта, «тунеядца» и будущего нобелевского лауреата Иосифа Бродского. Наш юбиляр присутствовал на судьбоносном заседании Секретариата ленинградского отделения Союза писателей, где писатели в итоге попросили возбудить против Бродского уголовное дело.
В качестве секретаря Союза в числе многих выступал в тот день и Гранин, но по загадочным обстоятельствам стенограмма скандального заседания не сохранилась. Существует версия, что ее уничтожили намерено, а протокол спустя время переписали. В угоду Гранину? Утверждать сложно. Впрочем, через несколько месяцев руководитель ленинградских писателей поэт Александр Прокофьев должности лишился и на его место через сложную комбинацию (побыл несколько лет 2-м секретарем) водрузился Гранин. «Должность была лестной. Оклад хороший (3 000 рублей — П.С.). Работа, как я успел заметить, неопределенная», — вспоминал писатель".
http://svpressa.ru/blogs/article/80079/
***
Согласно официальной биографии, в 1940 году окончил электромеханический факультет Ленинградского политехнического института, работал инженером на Кировском заводе. Оттуда ушёл на фронт в составе дивизии народного ополчения, воевал на Лужском рубеже, затем на Пулковских высотах, на фронте в 1942 году вступил в ВКП(б). Затем был откомандирован в Ульяновское танковое училище, воевал в танковых войсках, последняя должность на фронте — командир роты тяжёлых танков.
Сведения из официальной биографии Гранина были опровергнуты литературоведом Михаилом Золотоносовым, который обнаружил, что в архивных документах, обнародованных в общедоступном электронном банке документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» сообщается, что на Кировском заводе Гранин был заместителем секретаря комитета ВЛКСМ, в армию в 1941 году вступил не рядовым, а был направлен в звании старшего политрука, впоследствии служил комиссаром 2-го отдельного ремонтно-восстановительного батальона (сформирован 2 мая 1942[3]), сведения же о службе командиром танковой роты и награждениях орденами Красного Знамени и Отечественной войны I степени не подтверждаются[4][5][6].
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D1%80%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%BD,_%D0%94%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B8%D0%BB_%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87
"Третья мистификация – национальность. В ЛД-1 есть «Алфавитная карточка» студента Д.Германа (ЛД-1, без пагинации), в ней указана национальность – еврей. В 1942 г. Д.Герман, согласно наградному листу, уже украинец. Так удобнее. Тут даже комментировать нечего".
http://www.litrossia.ru/archive/item/7225-oldarchive
***
Читать Даниила Гранина нам настоятельно рекомендовали наставники на кафедре научного атеизма. Собственно, по этой причине я его старательно не читал.
diak_kuraev в Даниил ГранинВот ведь только на прошлой неделе листал в гостях книгу Михаила Золотоносова «Гадюшник. Ленинградская писательская организация: Избранные стенограммы с комментариями (Из истории советского литературного быта 1940—1960-х годов)" (М.: Новое литературное обозрение, 2013).
Обратил внимание на страницы, посвященные мифу, который Даниил Гранин тщательно создавал про себя - мол, он был против исключения из Союза Писателей будущих нобелевских лауреатов Солженицына и Бродского.
И вот весть об уходе очередной "совести".
Помянем его его же словами
***
"На протяжении последнего времени у нас в Союзе писателей, и СССР, и РСФСР, значительно возрастает необходимость усиления гражданской и общественной позиции писателя. И, в частности, история с исключением Солженицына из членов Союза заставляет нас сделать в этом смысле серьезные выводы.
В общих чертах история эта известна, но, поскольку я присутствовал на заседании секретариата РСФСР, я хотел бы также проинформировать вас как бы из первых рук о некоторых событиях, связанных с этим исключением.
Как вы, очевидно, знаете, 4 ноября состоялось общее собрание писательской организации Рязани, на котором было решено исключить Солженицына из членов Союза. 5 ноября собрался секретариат Союза писателей РСФСР, на котором этот вопрос обсуждался. Солженицын был приглашен на это заседание, но он сказал, что явиться не может и просил дать ему возможность присутствовать на этом заседании после праздников. Мы обсуждали этот процедурный вопрос. Три из членов секретариата — Таурин, Барто и я — сочли нужным удовлетворить эту просьбу Солженицына и перенести обсуждение этого вопроса, поскольку желательно было провести это обсуждение в его присутствии. Однако было решено этот вопрос обсуждать, и приступили к обсуждению этого вопроса.
В процессе обсуждения был предъявлен ряд обвинений Солженицыну. Таурин проинформировал о том, как происходило общее собрание в Рязани, рассказал о тех претензиях, которые предъявлялись Солженицыну, затем все товарищи, члены секретариата, также выступили и говорили о том, что Солженицын поставил себя в совершенно исключительное положение, противопоставив себя Союзу советских писателей, что два года тому назад секретариат Союза писателей СССР после съезда на основании письма Солженицына разбирался с этим вопросом в присутствии Солженицына, этот разбор длился в течение 6 часов, и на нем Солженицын предъявил ряд встречных претензий Союзу писателей.
Претензии его сводились к тому, что его не печатают, ему не создают условий, и это он ставил как бы условием к выполнению того требования, которое ему предъявлялось, а ему предъявлялось требование, чтобы он отмежевался от тех статей и выступлений, в которых его имя использовалось для антисоветской пропаганды. Он отказался фактически это сделать. И эта кампания продолжалась в течение двух лет, имя его всячески использовалось враждебными кругами на Западе, противопоставлялось нашей советской литературе, имя его связывалось с самыми реакционными выпадами против нашего советского общества, и он никак на это дело не реагировал, не протестовал, никаких заявлений по этому поводу не было сделано.
Произведения его печатались за границей, и не только его произведения, но его выступления, письма, ряд документов публиковался на Западе. Как это происходило — это тоже вообще не совсем понятно, и товарищи говорили, что это, очевидно, не без его участия, ибо если бы он был непричастен, он должен был бы протестовать.
Говорилось также о том, что он фактически стал тем центром, той опорой, на которую ориентируются враждебные антисоветские круги за границей, опираясь, на его литературные и не литературные работы.
Далее говорилось также и о том, что в рабочих аудиториях, в читательских аудиториях наши читатели задавали и задают вопросы о том, на каком основании Союз писателей терпит в своих рядах Солженицына и почему не исключает его из Союза.
Все это, вместе взятое, предъявили как обвинение, и в результате обсуждения, в котором выступили все члены секретариата, исключение Солженицына было утверждено секретариатом РСФСР. Голосовали все за исключением меня, я воздержался при этом голосовании по мотивам таким, что я считал все-таки необходимым присутствие Солженицына на этом заседании, поскольку я хотел какие-то вещи услышать от него, чтобы его позиция окончательно для меня определилась.
Однако последующие действия Солженицына сняли необходимость этого его личного присутствия для меня, поскольку они сводились к следующему. В ту же ночь, как известно, он позвонил в Москву, а утром уже японское радио передало о факте его исключения из Рязанской организации. Далее, Солженицын, будучи в Рязани на общем собрании, записал выступления всех товарищей. Там велся протокол, стенограммы не было. И подробная запись выступления в Рязани появилась через несколько дней в «Нью-Йорк таймс».
Эта апелляция к Западу, к буржуазной печати, конечно, полностью определила для меня позицию Солженицына и его поведение, его антиобщественное лицо, а может быть, и более того, не только антиобщественное, стало для меня совершенно ясным. Поэтому решение секретариата РСФСР об исключении Солженицына стало единогласным.
Последующие действия Солженицына, мне думается, перевели его антиобщественную позицию уже в иную категорию. Эти действия связаны главным образом с его письмом. Его письмо, которое он направил в секретариат Союза писателей, свидетельствует уже о совершенно открытых антисоветских высказываниях Солженицына. Некоторые из них опубликованы сегодня в «Литературной газете», и вы их сможете прочесть. Во всяком случае, это его письмо полностью выявляет его уже антисоветские взгляды, оно свидетельствует о том, что речь идет уже не о литературных произведениях, не о литературных категориях, а о категориях политических, о категориях, которые заставляют нас думать о том, что он полностью смыкается с нашими идейными врагами.
По поводу исключения Солженицына на Западе поднята очень серьезная, значительная шумиха, кампания в защиту Солженицына. Это исключение используется самыми реакционными буржуазными кругами, которые пытаются вовлечь в это дело прогрессивные круги западной литературы.
Я думаю, что в этих условиях наш Союз писателей РСФСР, наша Ленинградская писательская организация должны быть единодушны, должны выразить свое общее коллективное отношение к этому факту. Поэтому мы решили на секретариате обсудить этот вопрос. На секретариате этот вопрос обсуждался, высказался каждый из наших секретарей Союза, и секретариат в своем решении единогласно поддержал решение секретариата РСФСР об исключении Солженицына из членов союза.
Я думаю, что надежды наших врагов на то, что им удастся внести разноголосицу в наши ряды, на то, что им удастся в какой-то мере расколоть писательскую организацию, создать какие-то ненужные инциденты, волнения в писательских кругах, не оправдаются, и наша с вами задача — убежденно и единодушно придерживаться принципиальной гражданской позиции. Гражданская позиция писателя является чрезвычайно важной, необходимой, не менее необходимой, а может быть, даже более необходимой, чем даже его чисто литературная работа. Мне думается, что в этом смысле наша партийная организация является достаточно сплоченной, является значительной силой в нашем ленинградском отделении Союза писателей, да и не только в ленинградском Союзе писателей, но и перед лицом всей общественности и в рядах всего Союза писателей РСФСР. Ленинград в этом отношении может и должен иметь решающий, определяющий, авторитетный, во всяком случае, голос.
Я думаю, что это событие заставит нас всех еще раз задуматься не только над тем, как мы работаем за своими письменными столами, но и как мы несем важнейшую и необходимую свою должность коммунистов-писателей, коммунистов-литераторов, ответственных за все то, что происходит в нашем обществе".
http://rusplt.ru/society/kniga_gadushnik.html
***
"Не украшал общественную деятельность Гранина разве маленький, но прославивший Ленинград на весь мир общественно-литературный эпизод — судебный процесс по делу молодого поэта, «тунеядца» и будущего нобелевского лауреата Иосифа Бродского. Наш юбиляр присутствовал на судьбоносном заседании Секретариата ленинградского отделения Союза писателей, где писатели в итоге попросили возбудить против Бродского уголовное дело.
В качестве секретаря Союза в числе многих выступал в тот день и Гранин, но по загадочным обстоятельствам стенограмма скандального заседания не сохранилась. Существует версия, что ее уничтожили намерено, а протокол спустя время переписали. В угоду Гранину? Утверждать сложно. Впрочем, через несколько месяцев руководитель ленинградских писателей поэт Александр Прокофьев должности лишился и на его место через сложную комбинацию (побыл несколько лет 2-м секретарем) водрузился Гранин. «Должность была лестной. Оклад хороший (3 000 рублей — П.С.). Работа, как я успел заметить, неопределенная», — вспоминал писатель".
http://svpressa.ru/blogs/article/80079/
***
Согласно официальной биографии, в 1940 году окончил электромеханический факультет Ленинградского политехнического института, работал инженером на Кировском заводе. Оттуда ушёл на фронт в составе дивизии народного ополчения, воевал на Лужском рубеже, затем на Пулковских высотах, на фронте в 1942 году вступил в ВКП(б). Затем был откомандирован в Ульяновское танковое училище, воевал в танковых войсках, последняя должность на фронте — командир роты тяжёлых танков.
Сведения из официальной биографии Гранина были опровергнуты литературоведом Михаилом Золотоносовым, который обнаружил, что в архивных документах, обнародованных в общедоступном электронном банке документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» сообщается, что на Кировском заводе Гранин был заместителем секретаря комитета ВЛКСМ, в армию в 1941 году вступил не рядовым, а был направлен в звании старшего политрука, впоследствии служил комиссаром 2-го отдельного ремонтно-восстановительного батальона (сформирован 2 мая 1942[3]), сведения же о службе командиром танковой роты и награждениях орденами Красного Знамени и Отечественной войны I степени не подтверждаются[4][5][6].
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D1%80%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%BD,_%D0%94%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B8%D0%BB_%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87
"Третья мистификация – национальность. В ЛД-1 есть «Алфавитная карточка» студента Д.Германа (ЛД-1, без пагинации), в ней указана национальность – еврей. В 1942 г. Д.Герман, согласно наградному листу, уже украинец. Так удобнее. Тут даже комментировать нечего".
http://www.litrossia.ru/archive/item/7225-oldarchive
***
Читать Даниила Гранина нам настоятельно рекомендовали наставники на кафедре научного атеизма. Собственно, по этой причине я его старательно не читал.