Оллпорт, "Природа предрассудка"

Гордон Оллпорт

ПРИРОДА ПРЕДРАССУДКА

Мы предварительно обозначили группу принадлежности (in-group) как множество людей, которые могут употреблять понятие “мы” с тем же самым значением. Однако индивидуумы могут совершенно по-разному относиться к собственному членству в своей группе принадлежности. В некоторых случаях индивидуум может активно отрекаться от группы принадлежности, отрицать её, даже если он не может спастись от своего членства в ней.

Для прояснения этой ситуации в социологии вводится понятие референтной (ссылочной) группы, определяемой как группа, членство в которой благожелательно воспринимается индивидуумом, с которой индивидуум себя соотносит – либо считая себя ее частью, либо частью которой он психологически желает быть.

Обыкновенно группа принадлежности является также и референтной группой, но не всегда. Негр может иметь желание соотносить себя с белым большинством, разделять его привилегии и быть его членом. Он может испытывать в этом отношении столь сильные чувства, что он отвергает собственную группу и развивает комплекс, который Курт Левин назвал себя-ненавистью (т.е. ненавистью к собственной группе принадлежности). Однако взгляды и обычаи большинства принуждают его жить и работать все-таки в негритянской группе и считаться её членом. В таком случае группа принадлежности индивидуума не совпадает с его референтной группой.

[Подобным же образом для русского интеллигента группой принадлежности является русская этнонациональная группа, а референтной – романогерманская. Проводимый далее Оллпортом анализ последствий такого различия, как будет видно из дальнейшего, полностью применим к руссо-интеллигентскому случаю.]

Или возьмите пример священника из армянской семьи, живущего в Новой Англии. У него иностранная фамилия. Горожане считают его армянином. Однако сам он редко думает о своих предках, хотя и не отвергает активно свое происхождение. Его референтные группы – его церковь, его семья и общество города, в котором он живет. Увы, горожане упорно продолжают считать его армянином. Они полагают принадлежность к данной этнической группе гораздо более важной, чем сам священник.

Негр и священник-армянин занимают маргинальное положение в общине. У них возникают сложности в связях и соотнесении себя с собственными референтными группами. Давление референтных групп принуждает несчастных индивидуумов пребывать с теми группами, которые имеют для них малое [или отрицательное] психологическое значение.

В определенной мере все группы меньшинств одинаково испытывают состояние маргинальности и его неотступные последствия – раздражение, чувство конфликтности и неустойчивости положения. Группа меньшинства существует в окружении бóльшего общества, которое предписывает многие ценности и обычаи. Член группы меньшинства поэтому вынужден – по крайней мере до некоторой степени – воспринять господствующее большинство как свою референтную группу, хотя бы в отношении языка, манер, морали и законов. Он может быть полностью лоялен по отношению к своей группе приналежности, но в то же время вынужден соотносить себя с нормами и ожиданиями большинства.

Эта ситуация особенно прозрачна в случае негров. Негр соотносит себя с культурой белых. Но когда он пытается воплотить эту соотнесенность в жизнь, он получает отлуп и его ставят на место. При этом возникает почти неизбежный конфликт между (определяемой происхождением) группой принадлежности и (культурно-определяемой) референтной группой. Подобным же образом можно проследить почему все группы меньшинств занимают в той или иной степени маргинальное положение в обществе, а также несчастные последствия этого, выражаемые смесью страхов, опасений, обид и негодования.

Понятия группы принадлежности и референтной группы позволяют различать два уровня соотнесенности с группой. Первое понятие означает простой факт членства в группе. Последнее говорит, ценит ли индивидуум это членство или желает соотносить себя не с нею, а с другой группой. Во многих случаях, как мы сказали, налицо практическое совпадение между группой принадлежности и референтной группой индивидуума, но это не всегда оказывается так. Некоторые индивидуумы, по нужде или по собственной воле, непрерывно сравнивают себя с группами, не являющимися для них группами принадлежности.

Различие между группой принадлежности и референтной группой отчетливо обнаруживается в изучении социальной дистанции. При обследовании по этому традиционному методу отвечающих спрашивают, согласны ли они допустить членов различных национальных (этнических) групп в качестве: близкого родственника (через брак), товарища по клубу, соседа по улице, коллеги на работе, гражданина страны, посетителя страны, или же представители этой группы должны быть, по возможности, удалены из страны. Положение на шкале ответов определяет дистанцию.

Любопытно, что порядок предпочтительности различных групп оказывается практически одинаковым в самых различных местах страны [США], и мало зависит от дохода, образования, рода занятий опрашиваемых или от местности, в которой проводится опрос, и даже от этнической группы. Большинство людей, кто бы они ни были, считают англичан и канадцев приемлемыми в качестве граждан, соседей, социальной ровни и родственников. По отношнию к этим этническим группам социальная дистанция – наименьшая. На другом конце спектра располагаются индусы, турки, негры. Это упорядочение в списке оказывается, по существу, постоянным [*].

[*] О положении русских на шкале американской социальной дистанции см. далее.

Члены непрестижных меньшинств склонны располагать свою группу вверху списка, но во всех остальных отношениях они придерживаются стандартной упорядоченности. Так, при исследовании еврейских детей было установлено, что они следуют стандартному стереотипу в отношении социальных дистанций, за тем только исключением, что евреев они располагают высоко в списке приемлемости. Сходными исследованиями было установлено, что негры располагают евреев на таком же расстоянии от себя как белые не-евреи; а еврей обычно помещает негра низко в своем списке.

Подобные результаты приводят нас к заключению, что член этнического меньшинства слонен в своих отношениях и установках следовать за группой господствующего большинства. Другими словами, господствующее большинство является для него референтной группой. Член меньшинства испытывает с его стороны сильное притяжение и влияние, принуждающие его к принятию и усвоению установок и воззрений большинства [forcing attitudinal conformity]. Это подчинение, однако, редко доходит до отрицания собственной группы и отречения от нее. Негр, еврей или мексиканец обычно будет стремиться к утверждению приемлемости своей собственной группы [в рамках системы господствующего большинства], но в других отношениях будет поступать и считать так, как делает его бóльшая референтная группа. Таким образом, как группа принадлежности, так и референтная группа оказываются важными в формировании взглядов и отношения к другим группам.

Спросите себя, что бы сталось с вами, если бы вам приходилось слышать снова и снова, что вы ленивы, примитивное дитя природы, неполноценной крови и склонны к воровству. Представьте себе, что этот взгляд навязывался бы вам, вгонялся бы в ваше сознание большинством окружающих. И представьте, что ничто, из того что вы в состоянии сделать, не может изменить это мнение – просто потому что у вас черная кожа.

Или представьте себе, что вы заведомо считаетесь изворотливым и жульничающим в делах, нежеланны в клубах и отелях, от вас априорно ожидается, что вы вращаетесь только среди евреев, а когда вы в соответствии с этим ожиданием поступаете – вас в том резко упрекают. И представьте, что ничто, что вы только в состоянии сделать, не в силах изменить это мнение – просто потому, что вы еврей.

Представления о человеке и его репутации, независимо правдивы они или ложны, не могут бесконечно вколачиваться, вколачиваться, вколачиваться ему в голову без того, чтобы не повлиять как-то на его характер.

В ребенке, который подвергается нападкам и отвержению со всех сторон, вряд ли разовьется сильное чувство достоинства, уравновешенность, выдержка и манера держаться. Напротив, он развивает защитные механизмы. Подобно карлику в мире грозных гигантов, он не может сражаться на равных. Он принужден выслушивать их издевки и насмешки и подчиняться их злообращению.

Есть много способов защиты эго, к которым такой карлик или ребенок может прибегнуть. Он может уйти в себя, общаясь с гигантами лишь изредка, и никогда – начистоту. Он может сплотиться с другими карликами, оставаясь в их среде и обретая в ней уют и самоуважение. Он может попытаться провести гигантов и насладиться сладостью мести. Он может иногда в отчаяньи спихнуть одного из гигантов с дорожки или запустить в него камнем, когда представится случай безопасно это сделать. Или он может, отчаявшись, обнаружить, что ведет себя в соответствии с ожиданиями гигантов и начинает разделять нелестные мнения всесильных господ о карликах. Его природная себя-любовь может, под непрестанными ударами презрения, обратить его дух к раболепству и себя-ненависти.

Дальнейшие страницы книги Оллпорта посвящены рассмотрению различных механизмов защиты эго индивидуума в ситуации, когда он оказывается в доминирующей среде, которая отрицательным образом оценивает фундаментальные черты его группы. К таким механизмам относятся, например, 

• априорное недоверие к членам причиняющей ранения группы (обыкновенно, господствующему этническому большинству), и при этом – заведомое неприятие его высказываний;
  
  
• клоунада (в рамках которой индивидуум намеренно облекает себя в фиглярские облачения, прикидываясь смешным простаком, которого невозможно оскорбить или ранить: по принципу “если я смеюсь надо всем, то я не могу плакать”); 
  
  
• отречение от членства в презираемой группе, проявляющееся в самых различных формах: от попыток светлого негра “сойти” за белого до убежденного ассимиляционизма или стремлений преуменьшить важность членства в группе; 
  
  
• уход в себя, самозамыкание и пассивность (подразумевающие сокрытие и тщательное ограждение внутренней жизни от посторонних глаз);
  
  
• усиление внутригрупповых уз оказывается возможным не для всех групп, некоторые группы – напр. индейцы – не выдерживают гонений и распадаются под их воздействием, однако в других группах многие их члены могут находить утешение и компенсацию в причастности к традиции группы и к внутригрупповой жизни, во внутригрупповых связях, в положительных предрассудках по отношению к своей группе; подобного рода чувства часто усиливают внутригрупповую солидарность; 
  
  
• члены группы могут также отказаться признать свой ущемленный статус и оказать положению вещей воинственное сопротивление; 
  
  
• индивидуум может попытаться компенсировать свой ущемленный статус, связанный с членством в презираемой группе на пути личных достижений в какой-либо области; 
  
  
• другие могут находить компенсацию в символическом статусе (например, некоторые негры-солдаты могут гордиться особо начищенными ботинками, тщательно отглаженной униформой, быть сверх меры приверженными парадам и другим символам статуса – ибо статус для негра дефицитный товар).

Из перечисленных  защитных механизмов интеллигенции свойственны и характерны два:

• “Отречение от членства в собственной группе” – иногда прямое, но чаще проявляющееся в ассимиляционизме по отношению к романогерманской группе (“западничестве”) и/или преуменьшении значения членства в группе (прежде всего – русской, т.н. “космополитизм”) и вытекающих из такого членства последствий: отрицании значимости или даже действительности русских групповых интересов, межгрупповых конфликтов интересов, значимости межгрупповых культурных и психологических различий, лояльности к группе и т.д.
  
  
• “Поиск компенсации в символическом статусе” когда возможно проявляется в жажде мало-мальских жестов одобрения и приятия со стороны референтной для интеллигенции группы (романогерманской; в качестве суррогатного заместителя, “proxy”, могут выступать поляки, чехи или прибалты). Рельефной иллюстрацией действия данного механизма может служить пример политической и общественной элиты времен Горбачева, уступившей геополитические и экономические интересы СССР и в конечном счете само существование Союза в обмен на небольшое количество жестов приятия и одобрения со стороны Запада. При отсутствии возможности снискать такие символы приятия, механизм проявляется в исповедании западных идей – или, вернее, того подмножества западных идей, исповедание которых им, как считает интеллигент, Запад бы одобрил. Эти идеи, в рамках описываемого механизма, выполняют для интеллигента ту же роль, что начищенные ботинки для солдата-негра.

Помимо перечисленных механизмов, психологии интеллигенции свойственен еще ряд процессов, формирующих интеллигентское сознание и характерных для него. Оллпорт описывает динамику этих процессов следующим образом:

* * *

Идентификация с господствующей группой: себя-ненависть. Более тонкий механизм вступает в действие в случае, когда жертва вместо притворного соглашательства с теми, “кто лучше ее”, действительно соглашается с ними и начинает смотреть на собственную группу их глазами. Такой процесс может лежать в основе ассимиляционистских устремлений и являться фактором, ведущим к полному растворению индивидуума в господствующей группе, как только его обычаи, благосостояние и речь сделают его неотличимым от большинства. Но более любопытны случаи, когда для индивидуума безнадежно закрыта возможность ассимиляции, но он все-таки психологически отождествляет себя с нормами, взглядами, мнениями, мировоззрением и предрассудками господствующей группы. Он принимает свое положение. <...>

Еврей может ненавидеть свою историческую религию (ибо, если бы не она, он не был бы помечен для гонений и дискриминации), он может винить определенный класс евреев (ортодоксальных, или “грязных”, или торговцев) [*], или он может ненавидеть идиш (еврейский язык) [**]. Поскольку он не может избавиться от принадлежности к собственной группе, он в самом прямом смысле начинает ненавидеть себя – или по крайней мере ту часть себя, которая является еврейской [***].

[*] Ср. часто высказываемое “либеральной общественностью” неудовольствие по адресу своих соотечественников ортодоксально-христианского исповедания или восточного христианства вообще как такового.

[**] Ср. проскальзывавшие в “передовых кругах” конца XIX века, в пореволюционный период и в 1990-е годы сетования на кириллицу, “отделяющую Россию от цивилизации”, и идеи о переходе на латиницу в видах “приближения к цивилизованным народам”.

[***] Ср. наблюдение Н.С. Трубецкого: «Большинство образованных русских совершенно не желали быть “самими собой”, а хотели быть “настоящими европейцами”, и за то, что Россия, несмотря на все свое желание, все-таки никак не могла стать настоящим европейским государством, многие из нас презирали свою “отсталую” родину»[i] – и, разумеется, ту часть себя, которой они идентифицировались в качестве русских.

Хуже того, он может начать ненавидеть себя за подобное чувство. Он глубоко и болезненно разрываем. Его раскалываемое сознание может порождать скрытное и напряженное себя-чувствительное поведение, нервозность и неотступное чувство непрочности и опасности своего положения, неуверенности в нем и себе. Эти неприятные чувства дополнительно отравляют его ненависть к своей еврейскости и отягчают конфликт с ней. Этот порочный круг нескончаем.

Около века назад де Токвиль описал себя-ненависть среди негров <...>:

“Негр предпринимает тысячи бесплодных попыток проникнуть в общество людей, которые отталкивают его, и добиться их расположения; он приспосабливается к взглядам своих угнетателей и подчиняется их вкусам, усваивает их мнения и надеется подражанием им стать частью их общества. Услышав с самого начала, что его раса по своей природе неполноценна по сравнению с расой белых, он соглашается с этим и стыдится собственной природы. В каждой из своих черт он обнаруживает следы рабства, и если бы только было в его воле, он бы с готовностью и охотой избавился от всего, что делает его тем, что он есть.”

Исследования о концентрационных лагерях показывают, что идентификация с угнетателем, как форма приспособления (адаптации), использовалась только когда все другие способы защиты эго оказывались бессильны. Поначалу заключенные старались сохранить самоуважение, внутренне ощущать презрение к своим гонителям, пытались скрытностью и хитростью сберечь жизнь и здоровье. Но спустя два-три года крайних страданий, многие из заключенных обнаружили, что их попытки ублажить охрану привели к психологической капитуляции. Они стали подражать гестаповцам, носить обрывки или части их одежды (символьную мощь), нападать на новых заключенных, стали антисемитами и вообще усвоили мрачную ментальность своих угнетателей[ii].

У каждой личности есть предел прочности. Пример описываемых де Токвилем рабов и пример заключенных, проведших длительный срок в концентрационном лагере, показывают, что угнетение группы может полностью разрушить целостность эго, обратить его нормальную гордость в ее противоположность и воспитать уничижающийся, пресмыкающийся себя-образ.

Не все случаи себя-ненависти или идентификации с угнетателем столь крайни. Северные солдаты-негры, в полушутливой-полусерьезной манере дразнившие южных негров, уважали их “неполноценность”.

Однако преобладающие среди белого населения оценочные нормы нередко прилагаются неграми к самим себе. Им так часто приходилось слышать, что они ленивы, невежественны, грязны, склонны к предрассудкам, что они могли полуповерить обвинениям, а поскольку эти черты презираются в нашей западной культуре – которую, конечно, негры разделяют[iii] – то некоторая степень внутригрупповой себя-ненависти представляется почти неизбежной [*]. К примеру, бессознательно принимая оценки белых, связанные с пигментацией кожи, светлокожий негр может свысока смотреть на своего темнокожего собрата [**].

[*] То же, разумеется, приложимо к русской группе и последствиям воздействия на неё романогерманских стереотипов о русских.

[**] В интеллигентском случае исповедание романогерманских идеологий, по существу, играет роль осветлённой пигментации кожи.

Агрессия против собственной группы. Мы употребляем термин себя-ненависть для обозначения испытываемого индивидуумом чувства стыда за обладание презираемыми качествами его группы – независимо от того, являются ли эти качества действительными или воображаемыми. Мы также обозначаем им антипатию (отвращение) по отношению к другим членам собственной группы, т.к. они “обладают” этими качествами. Оба значения термина себя-ненависть возможны и наблюдаются в действительности.

Когда ненависть индивидуума оказывается направлена <...> на других членов его группы, можно ожидать всевозможных внутригрупповых недугов.

Внутри группы часто образуются своеобразные классовые различия, возникающие вследствие стремления освободиться от связи с дискриминацией, непрестижностью и стигматизированностью, которые испытывает группа в целом и индивидуумы в качестве ее членов. Одни евреи называют других “жидами” [kikes] – виня исключительно их за антисемитизм, от которого страдают все евреи. Зажиточный ирландец смотрит свысока на “лачужников ирландцев”. Состоятельные испанские и португальские евреи издавна рассматривали себя стоящими на вершине пирамиды еврейской иерархии. Но евреи немецкого происхождения, обладающие богатой культурой, считают себя аристократами и свысока поглядывают на австрийских, венгерских и балканских евреев, а польских и русских считают за самый низший сорт. Нужно ли говорить, что не все евреи соглашаются с таким упорядочением, особенно польские и русские.

Классовые различия между неграми особенно резки. Цвет кожи, профессия и образование очерчивают различные слои. Находящиеся наверху с легкостью приписывают нижним основную часть вины за испытываемую ими дискриминацию. Было отмечено, что в скученных и напряженных условиях армейской службы темнокожие негры часто проявляют агрессию против светлокожих, напоминающих им расу хозяев, в то время как светлокожие придираются к темнокожим “пугалам” потому что они “бестолковы” и “невежественны”.

Таким образом, дискриминация группы часто приводит к напряженным отношениям между ее членами. <...> Негр, заискивающий перед белыми, презирается как “дядя Том”. Ортодоксальный еврей в длинной тунике и с длинными курчавыми волосами может отвергаться современным евреем, чувства которого часто неотличимы от чувств антисемита-нееврея. Члены практически любой группы с враждебностью относятся к тем ее членам, которые хотят утратить свою идентичность и ассимилироваться в господствующую культуру. Их считают чванливыми “воображалами”, “подлизами” и даже предателями. <...>

Предрассудки по отношению ко внешним группам [out-groups]. Жертвы предрассудков могут, конечно, причинять другим то, что испытывают сами. <...> Исследование предрассудков среди белых и негритянских студентов <...> выявило, что негритянские студенты в целом менее дружественно настроены по отношению ко всем 25 перечисленным национальным и этническим группам, чем белые студенты (за исключением только отношения к негритянской группе).

Дополнительные исследования подтверждают бóльшую, в среднем, силу этнических предрассудков среди негров, чем среди белых. Но не только негры отвечают на предрассудки предрассудками, другие группы меньшинств поступают так же, в особенности индивидуумы, испытавшие, что становятся жертвами дискриминации, низкой оценки или стигматизированности по причине своей групповой принадлежности. <...>

Хотя личная фрустрация и гнев жертвы являются главными причинами прямой и перенаправленной агрессии против других групп, есть и другие причины того, почему у этого индивидуума развиваются предрассудки. Через посредство этих предрассудков он может обрести пусть слабую и хрупкую, но утешающую связь с большинством. Белый нееврей может сказать (или намекнуть) негру, что, в конце концов, они оба неевреи. Один антисемит покровительственно заметил негру: “Ну, Сэм, в конце концов ты больше похож на нас, белых, чем эти треклятые евреи”. Чувствуя себя польщенным, Сэм согласился и с тех пор свысока взирал на евреев – как на более низкую по сравнению с ним породу. Точно так же, чувствующий себя неуверенно и неустойчиво еврей может присоединиться к усилиям своих белых соседей, старающихся не допустить поселения негров в их районе. Общие предрассудки создают связующие узы.

Наконец, вырисовывается любопытная арифметика. Еврей, презирающий гоев, может с удвоенной силой презирать негра – как негра и как гоя одновременно. Негр, презирающий белого, может вдвойне презирать еврея – как еврея и при этом как белого. Для негра выражать антибелые чувства неполитично, но он может с удвоенноей энергией порицать “грязного еврея” (подразумевая, отчасти, “грязного белого”). Подобным же образом еврей, произносящий слова “грязный ниггер”, может выплескивать часть своего яда, накопленного против гоев.

* * *

Оллпорт указывает, что описываемые защитные механизмы могут быть разбиты на две категории, в зависимости от того, являются ли они агрессивными, направленными вовне, на препятствие, или же являются преимущественно интровертированными. В первом случае жертва винит в своих затруднениях внешние причины, в то время как индивидуум второго рода склонен если не винить самого себя, то, во всяком случае, возлагать на себя главную ответственность за исправление ситуации. Употребляя для обозначения индивидуумов первого рода термин внешнекарающих [extropunitive], а второго рода – внутрикарающих [intropunitive], можно классифицировать защитные механизмы по свойственности их:

Классической русской интеллигенции, как легко видеть, свойственен внутрикарающий психологический тип; в соответствии с этим находится и известная речёвка, гласящая, что во всех бедствиях и неудачах русских повинны исключительно они сами, и что недопустимо даже рассматривать возможность каких-либо внешних факторов.

Было бы неверным, однако, применять это заключение к той части современной интеллигенции (обозначаемой иногда “интеллигенция-2” или “россияне”), которую рациональнее рассматривать как отделившееся от русских этническое образование находящееся на фазе попытки перехода от конвиксии к отдельному этносу, и для которой риторика “имманентной вины русских”, их “порочности” и т.п. представляет инструментальное средство этнической агрессии против русских: агрессии уже не внутриэтнической, как это было в случае классической (этномаргинальной) интеллигенции, и направляемой не на себя, но вовне – агрессии “россиянской” группы против чуждой и конкурентной ей русской группы.