икономический топорик

Годовщина гибелиАлександра Меня сопровождалась рассуждениями о том, что стало бы с погибшим, останься он, по каким-то причинам, тогда в живых. Алексей Черняев тогда предположил, что из Меня получился бы второй митрополит Введенский.

На Черняева сразу зашикали: мол, покойный был не таким и в политические игры играть бы не стал, сосредоточившись на культурно-просветительской работе. Однако, если отвести первую оторопь, вызванную столь неожиданной перспективой (где 20-е годы с Введенским и где Мень), то предположение кажется наиболее вероятным из всех сценариев не случившейся жизни отца Александра.
Это сейчас, из антиклерикальных 10-х, ельцинское время кажется периодом удивительной гармонии общества и церкви, но, если постараться припомнить, как на самом деле складывались эти отношения, то выяснится, что уже тогда РПЦ активно доставалось от либеральных кругов, мечтавших устроить ей «шоковую терапию».

Тогда это не получилось, и причина – в отсутствии яркого лидера, который, обладая недвусмысленной харизмой, ораторским талантом и верой в собственное предназначение, был бы способен если не полностью сокрушить сложившуюся иерархию, то, по крайней мере, поколебать её, вызвав значительный отток верующих.

На роль эту идеально подходил Александр Мень, в котором многочисленные дарования подкреплялись правильным происхождением: для либеральной интеллигенции он был своим – и не только по духу.

Первые попытки вовлечь Меня в реформаторское движение стали бы предприниматься в районе 1992 – 93 годов, когда в противостоянии между Верховным Советом и Ельциным каждая из сторон пыталась подкрепить свои притязания поддержкой Русской церкви.

Церковь, как институт, тогда благоразумно уклонялась, но выход популярного священника с недвусмысленным призывом раздавить белодомовскую гадину мог бы стать катализатором для прочих иереев более активно участвовать в разгорающейся гражданской войне.
Вторым актом становления Меня как альтернативного патриарха был бы период, когда активно дебатировалось решение Мэрии Москвы восстановить Храм Христа Спасителя. Мень не смог бы, при всём желании, отмолчаться и, учитывая мнение своих симпатизантов, выступил бы против этой инициативы.

Причём набор аргументов был бы совершенно не важен: главное, что по принципиальному вопросу Патриархия столкнулась с открытой оппозицией, которая шла не снаружи, а изнутри, вовлекая в раздор массы прихожан и захожан.

Третий же и последний акт превращения Меня в антипредстоятеля развернулся бы в 1998 году, когда РПЦ серьёзно поссорилась с Ельциным, задумавшим перезахоронить останки царской семьи в Петропавловском соборе.

Тогда президент России действовал вопреки мнению патриарха Алексия, и этим обстоятельством могли воспользоваться, грамотно связав ельцинское раздражение, доступ к медиа Гусинского и Березовского и финансовые ресурсы. Не хватало только фигуры.

Рисунок атаки набрасывался сам собой: Алексий – ретроград и консерватор, привечает обскурантов, выступает против высокого искусства (скандал с демонстрацией «Последнего искушения Христа»), замыкается от общества в лице прогрессивной интеллигенции, противится переводу богослужения на русский язык, не пользуется авторитетом за рубежом, ссорит нас с Украиной отказом признать Киевский патриархат.

Вывод: Алексия надо срочно менять. Естественно, РПЦ резко отвергнет все упрёки и особенно попытку вмешательства по кадровому вопросу. Тем самым продемонстрировав, что обвинения были более чем справедливы.

Московский патриархат – это структура, которую реформировать невозможно, её, как и КПСС, надо сносить целиком. Кто будет сносить? На счастье, у нас уже есть кандидат – свой церковный Ельцин, человек, которому доверяют и миряне, и верующие, и интеллигенты, и олигархи. А РПЦ – пусть себе гниёт дальше, мы будем строить новую демократическую церковь для новой демократической России, куда перейдут все лучшие люди страны, начиная от Президента.

Были ли шансы у этого проекта осуществиться до конца, т.е. полностью перехватить приходы и кафедры? Вряд ли: Русская церковь сумела бы пережить и этот наскок. Новый раскол, после кратковременного всплеска пиар-успехов меневцев, не состоялся бы.
Но последствия этого изживались бы десятилетиями, и ещё долго бы либеральная общественность переживала: «Вот не дали тогда Меню докрушить РПЦ, потому и задыхаемся сейчас от распоясавшегося клерикализма!»

Однако 9 сентября 1990 тот до сих пор не известный с топором рассудил по-своему и не только прервал жизненный путь Александра Меня, но, возможно, избавил нас от множества соблазнов и сопровождающих их великих бед.