— ...Через несколько часов я начал делать не 15, а 40 вдохов в минуту. Воздух почти не поступал в лёгкие, и я почти ослеп. То, что я сейчас говорю с вами, — это заслуга моих коллег, они герои. В самые тяжкие моменты они старались меня успокоить.
— Как вы поняли, что заразились?
— С 22 февраля появились первые больные. Уже 28-го моё реаниматологическое отделение было полностью занято больными коронавирусом. В субботу, 29-го, у меня немного поднялась температура, но это были тяжёлые дни, и даже в воскресенье я дежурил до полуночи. В понедельник утром всё было окей, а к вечеру температура поднялась до 38,9.
— Как вы действовали?
— Парацетамол не помог. Я не был уверен, что это Covid, но знал, что реанимационное отделение переполнено, и закрылся у себя в комнате.
— Вы не боялись заразить семью?
— В течение двух дней мне оставляли еду под дверью. Я брал её в перчатках и в маске, а потом обеззараживал посуду. Общались мы по телефону. Но этого оказалось недостаточно: моя жена и старшая 18-летняя дочь заразились. А близнецы 14 лет и 11-летняя дочка — пока нет.
— Когда ваше состояние ухудшилось?
— В среду, 4 марта, у меня взяли мазок, в четверг подтвердилось, что я болен. Температура держалась в районе 39 градусов. Вечером мне стало трудно дышать. У меня пропало обоняние, и я перестал ощущать вкус, с трудом различал предметы. Из-за недостатка кислорода у меня начались головная боль и диарея.
— Кто отвёз вас в больницу?
— Я туда позвонил, но мест в реанимации не было. Я знал, что долго мне не продержаться. Я пытался вздохнуть, но воздух почти не поступал в лёгкие. В 23 часа мне позвонили из больницы и сказали, что освободилось место. Рентген подтвердил воспаление лёгких.
— Как вас лечили?
— Меня поместили в аппарат для вентиляции лёгких. Я попытался обойтись без седации и интубации. Но это было нелегко, я всё-таки потерял сознание.
— Самый тяжёлый момент?
— Начало. В вентиляционном шлеме шум оглушающий и очень жарко. Ты потеешь, и кажется, что задыхаешься еще больше. Но потом чувствуешь, что воздух начинает поступать. Я реаниматолог, много наблюдал за заражёнными, знал, как они реагируют, и это мне помогло.
— Что вам давали?
— Коктейль из антивирусных препаратов, предусмотренный протоколом. Нужно дать время для выработки антител, они должны разрушить вирус раньше, чем он разрушит лёгкие. А фагоциты потом займутся мёртвым вирусом и антителами.
— Сколько времени вам потребовалось, чтобы вернуться к жизни?
— Два дня меня как будто не было. Во сне ты замечаешь, что тебе вводят кислород и жидкость. Время сжимается до мгновения: теперь я знаю, что это и есть граница между жизнью и смертью, этот момент ускорения, который зачёркивает прошлое и настоящее.
— А момент пробуждения?
— Мне казалось, что я дома и только что проснулся. Но рядом со мной лежал мой бывший пациент, которого я лечил от коронавируса. Любой предмет казался мне новым и необыкновенным, как ребенку.
— А сейчас вы где?
— В отделении гастроэнтерологии, переоборудованном в инфекционное. Дышу с помощью маски. Рядом со мной мои бывшие пациенты.
(Интервью взял Джампаоло Визетти, La Repubblica)
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=2853795991332738&id=100001070967859