В. Межуев вопрошает:
> Маркс на самом деле обращался не к пролетариату, а к интеллектуальному классу. Почему же не сказать прямо то, что хочешь сказать -- "вся власть интеллигенции"?
Потому что интеллигенция, и тем более та или иная её фракция -- малочисленный и физически слабый класс, который посему никогда и нигде не требует социального восхождения для себя своим именем, в силу беспереспективности таких требований, и принуждён добиваться осуществления своих вожделений посредством конструирования обманных дискурсов.
> Именно так, ресурсно слабый класс.
Но ресурсно слабый вовсе не по всем видам ресурсов.
Хотя интеллигенция не располагает материальным капиталом и ресурсом насилия, она располагает культурным капиталом и является основным его держателем в обществе. Хотя аристократия и буржуазия также обладают значительным объёмом культурного капитала, но особенность положения интеллигенции заключена в том, что для интеллигенции культурный капитал является её основным и почти единственным активом.
Классовый интерес интеллигенции состоит (1) в повышении ценимости культурного капитала сравнительно с другими видами активов (финансовым или промышленным капиталом, а также физическим трудом), и в (2) увеличении спроса на культурный капитал. Социалистические доктрины вырабатываются интеллигенцией как инструмент для достижения классовых интересов интеллигенции, через оттеснение буржуазии и др. верхних классов от управления предриятиями и экономическими ресурсами и от управления государством, и передачей этих структурных мест в верхних слоях социальной стратификации в руки интеллигенции, а также через увеличение количества таких структурных мест посредством расширения бюрократического управления возникающего при "социализации" экономики. Причём в случае "социализированной" экономики интеллигент-бюрократ играет первую скрипку, в отличие от наёмного управляющего при капитализме, и обретает бОльшую степень контроля над ресурсами и доступа к ним -- как для материальных ресурсов, так и для статусных.
Социализм, таким образом, является классовой идеологией интеллигенции.
(Сказанное не означает, что социализм идеологически разделяется всеми интеллигентами или что он является единственной классовой идеологией интеллигенции. Классовые идеологии как правило вариативны и разделяются не всеми членами класса, а только политизированной его частью. Классовый характер идеологии определяется тем, что она отражает интересы разработчика вытекающие из его социального положения как члена класса, с присущими ему именно классовыми особенностями, как то видом или видами располагаемых ресурсов характерными для членов класса, и вытекающим отсюда положением в разделении или перспективном разделении труда и в общественном строе.)
* * *
В отличие от низовых классов, интеллигенция не располагает ресурсом физического насилия и физической агрессии.
В отличие от верхних классов, интеллигенция не располагает материальным (финансовым, капитальным или собственническим ресурсом), и не располагает ресурсом физического насилия (в виде полиции, армии).
Целью социалистических революционистских дискурсов является подчинение низового ресурса физического насилия интеллигенции, для использования низовых масс как подчинённого пушечного мяса и тарана в руках интеллигенции против высших классов, для обеспечения социального восхождения интеллигенции. Включая (1) отодвижение буржуазии и аристократии от экономического и государственного управления и от соответствующего контроля над ресурсами, с передачей названных благ интеллигенции, (2) и такую перестройку общественной системы, которая создавала бы дополнительные управляющие (бюрократические) места, заполняемые интеллигентами.
Поскольку социалистические революционаристские дискурсы не декларируют классовые интересы интеллигенции как подлежащую им движущую силу и результат осуществления предлагаемых этими дискурсами преобразований, они являются обманными дискурсами.
* * *
В России история посмеялась над начальными конструкторами и апологетами социалистически-революционаристских доктрин. Хотя первоначально социалистические идеологии и организации были созданы качественной интеллигенцией, позднее они были перехвачены низкокачественной полуинтеллигенцией (точнее, её определённым сегментом -- нетрудовой низкокачественной полуинтеллигенцией) и были использованы ею как орудие сокрушения всех верхних классов -- не только аристократии и буржуазии, но также качественной интеллигенции, и её как раз в первую очередь, как наиболее непосредственного социального конкурента полуинтеллигенции. Белой и алой розами гражданской войны в России были не буржуазия и пролетариат, а качественная интеллигенция и нетрудовая низкокачественная полуинтеллигенция. Большевистская социальная революция была, в классовом отношении, не рабоче-крестьянской, а полуинтеллигентской.
> загадка для меня - почему интеллектуальный класс сделал такую ставку на Маркса, вся экономическая теория состояла в предельном принижении его роли
Доктрина Маркса вовсе не принижала роль интеллигенции, ровно напротив: она провозглашала, что кто был ничем, тот станет всем (что относилось совсем не к пролетариям).
Генезис расцвета социалистических учений связан с 1848 годом, когда промышленно-финансовая буржуазия удовлетворила свои первоочередные притязания, а её младший брат -- интеллигенция (т.е. культурная буржуазия, в противоположность промышленно-финансовой) остался с носом. Прозорливость конструкторов социалистических учений 1840-70-х гг., и Маркса из них в наибольшей степени, как раз и заключена между прочим в том, что они они сделали ставку на интелигенцию во время, когда интелигенция как класс была ещё в только в зародыше, узрели нарождение нового класса -- и, сделав ставку на превращение нарождающейся классово интеллигенции в правящий класс, вооружили интеллигенцию доктринальными инструментами такого превращения.
В России марксизм стал третьей по счёту принципиальной итерацией интеллигентского социализма.
Первой итерацией было народничество, делавшее ставку на использование крестьян в роли подчинённого силового инструмента в руках интеллигенции. Эта ставка провалилась после того, как "хождение в народ" с треском обанкротилось, крестьяне решительно отказались внимать иноклассовому интеллигентскому элементу и признавать его интересы за собственные, и "ходоков в народ" изгнали или посдавали в полицию.
Разочарование было сокрушительным и деморализующим и направило интеллигентские искания и вожделения в "народовольческое" русло. Поскольку крестьян не удалось запрячь в интеллигентский хомут, то "народовольчество" провозгласило новым основным силовым агентом интеллигенции саму интеллигенцию, которой и надлежало вытянуть себя за волосы на социальный верх на манер барона Мюнхгаузена. Фиаско интеллигентского терроризма вослед за банкротством упований 1881 г. привело к ещё большей депрессии.
На этом фоне и явился марксизм и его рецепция в России. Марсизм предлагал два важных упования. Во-первых, предлагал рабочий класс на роль нового подчинённого силового агента интеллигенции. Во-вторых, детерминистский характер "научного социализма" и обещаемые им гарантии "историко-материалистичесик неизбежного" торжества интеллигентских вожделений воодушевляли и выводили из депрессии. Старые революционеры вспоминали, что "благая весть" Плеханова, принявшегося за популяризацию Маркса, была подобна крику с мачты "Земля!"
Вскоре однако выяснилось, что обещания марксизма представляют палку о двух концах. С одной стороны, историко-материалистический детерминистский "научный социализм" "гарантировал" осуществление интеллигентских вожделений, но с другой стороны -- ни в коем случае не ранее, чем для этого сложатся социоструктурные предпосылки, после того как капитализм достигнет высшего развития и расцвета, т.е. в России примерно через 100 лет, а до этого лучшее, что можно было делать -- содействовать развитию капитализма и ждать. Возникло по-видимости неразрешимое экзистенциальное противоречие.
На этом фоне и явился Ленин, выбросивший марксов детерминистский "научный социализм" на помойку, заменив его неоткачевистской по содержанию волюнтаристской антимарксистской доктриной с риторической оболочкой состоявшей из троекратного земного лбобиения Марксу-Энгельсу. Участники с.-д. движения вспоминают, что "Что делать" стало ошеломительным откровением (и, действительно, пожалуй что эта книга, возрождающая обновлённое народовольчество в риторической лжемарксистской обёртке, оказала влияние на мировую историю XX века несравнимое ни с какой другой книгой).