Разговор был душевный, но вдруг автор "Белого Бима Черного Уха" разговор прервал - "и устремился к Юлиану Семенову, в руках которого был какой-то сверток. Возвратившись, Г. Н. сказал, что Юлиан купил мыла, которое продавали для членов президиума, и что нужно тоже пойти взять мыла".
"Эта подробность, - комментирует Дедков, - ни против Семенова, ни против Троепольского; это просто подробность нашей жизни, ее состояния, общественного быта".
МЫЛО ТОЛЬКО ДЛЯ ЧЛЕНОВ ПРЕЗИДИУМА."»
https://www.facebook.com/oleg.buryan/posts/10220118183717684
Alex Ver-gin: «Через детали, подобные описанному по ссылке, только и можно постичь, что такое Совок. Те, что к нем не жил, просто понять не могут, до чего жизнь в нем была унизительна с точки зрения белого человека. Казалось бы, члены Союза писателей были своего рода "благородным сословием", а члены его президиума - это нечто вроде "предводителей дворянства"; но и их нещадно унижали, например заставляя отрываться от высоких бесед, чтобы бежать за куском какого-то мыла. Причем к 1978 году они были доведены уже до такого скотского состояния, что если и ощущали ненормальность своего положения, то весьма слабо. Никому ничего по-настоящему не принадлежало, и чтобы получить что-либо, нужно было непременно идти к кому-то на поклон и просить, причем любые обещания могли быть легко нарушены или взяты назад. И никто не был от этого гарантирован. Маршал Жуков, не по разу награжденный всеми мыслимыми и немыслимыми орденами, показывал журналисту мебель на "своей" (то есть государственной) даче - на всем стояла казенная бирка, ему не принадлежало там ничего. Более того, не принадлежало ему даже собственное тело: после смерти он хотел быть похороненным в земле, просил об этом Брежнева, и тот обещал, дабы его успокоить, но после смерти маршала Политбюро решило его кремировать - ибо для похорон по второму разряду (прямо за мавзолеем) он был сочтен недостаточно правильным деятелем, а для похорон по четвертому (на Новодевичьем) - слишком крупным. Поэтому захоронили его по третьему разряду, в стене Кремля, то есть кремировали. В любом традиционном христианском обществе, даже самом авторитарном, такого быть не могло: в подобных вещах воля покойного исполнялась неукоснительно, никакой государь император не осмелился бы ее нарушить.
Совок поставил мировой рекорд по степени неуважения личности: и в других обществах можно найти ПРИМЕРЫ чего угодно - однако только примеры; но нигде, кажется, не было такого, чтобы унижения были столь неизбежны и им подвергались бы все - с самого низа до самого верха. Это был именно БЫТ, не исключение, а правило».