«Несколько коротких замечаний после просмотра.
Уникальность. Внятного ответа, зачем нам нужна философия, традиционные курсы её истории не дают. Если исключить обязательность – «Каждый образованный человек должен овладеть всем богатством мировой культуры, не исключая и философию» – никакой иной прагматики погружения в эту трудную и порой откровенно нудную сферу нет.
«Я изучаю философию, чтобы потом с умным видом кивать, когда в речи возникают имена Платона, Гегеля и Дерриды», – так звучит циничный ответ более продвинутого студента, имеющего представление об общественном лицемерии, менее продвинутый обойдётся и без этого.
Холмогоров переворачивает эту ситуацию, но действует не прямо, выступая с назидательными пассажами, но косвенно, на протяжении всей лекции многократно привязывая те или иные философские сюжеты с текущей жизнью, с нашей горячей повседневностью.
Холмогоров на собственном примере показывает, что философия – это не фамильный хлам, не сборище некогда громких имён, стёршихся от безразличного повторения, но та основа, та рамка, тот исток, из которого исходит всякое мировоззрение, вдруг решившее перестать быть слепым, подчиняющимся чужому мнению и взявшееся за критическое переосмысление – прежде всего сферы политического как наиболее востребованной и важной.
Тут без философии для простого человека, начавшего жить своим умом, точно не обойтись: технология чистого, не искажённого идолами мышления запакована в работах великих предшественников, – надо просто знать, в каких именно.
Оригинальность. Привычные курсы истории философии знают только один вектор: если и философия развивается, являясь не только скоплением суждений по разным вопросам, то маршрут этого развития – ко всё большей свободе от традиции.
Потому марксизм, в одной версии, или постмодернизм, в другой, являются её закономерными вершинами: Фалес в своей Ионии запускал этот длительный проект лишь для того, чтобы, в конечном итоге, у нас получился вооружённый верной идеологией ленинист или постструктуралист.
Холмогоров отвергает эту телеологию нарастающего прогрессизма, противопоставляя ей иную линию. Оказывается, история философии не исчерпывается капитанами будущей бури, существует достаточное количество глубоких, самобытных, своеобразных, талантливых консервативных мыслителей, которые не были отбракованным материалом, годным лишь для набранных петитом примечаний.
Это совершенно иной и завораживающий взгляд, который поначалу вызывает шок и отторжение («Мы ждали, что Холмогоров станет тупо рассказывать о тех философах, которым посвящены параграфы в соответствующих учебниках, а тех, кому этого не досталось, проигнорирует»), но потом нетривиальность подхода захватывает: такого ещё точно не было.
Личность. За четыре часа лекции Холмогоров открывается с новой стороны, переставая быть тем ярким публицистом и сетевым анфан-терриблем, которого мы привыкли знать. Перед нами действительно наш великий современник, драматически недооценённый и выключенный из фокуса общественного внимания.
Сказанное не означает, что со всеми его оценками, взглядами, идеями, симпатиями или антипатиями следует соглашаться, но сама фигура, сам масштаб, эта широта умственного охвата, эта лёгкость оперирования тончайшим инструментарием, этот профетический темперамент, эта духовная мощь, конечно, завораживают.
И последние минуты лекции, посвящённые недавно ушедшему русскому гению Константину Крылову, отзываются двойной горечью: равновеликий Крылову мыслитель со всей своей неохватностью интересов оказывается точно в такой ситуации, вынужденный рассказывать о философии приват-доцентским способом.
"Судьба интеллектуала в России"».
https://chukcheev.livejournal.com/978094.html