Очень хорошо помнит 30-е годы, за голову хватается, до какой нищеты довели деревню большевики.
Помнит, как мать наварила чугунок картошки, бабка чистила эту картошку и через одну ела, а мать смотрела зверем на голодную бабку, поедающую картошку, сваренную на всю семью.
Одеты были в шаболы ( в Рязани так называют лохмотья).
Помнит как забирали в колхоз коня и сельхоз орудия. Как плакал отец, когда коня уводили со двора. Лошадей и сельхоз орудия собрали в одном дворе, лошади попортили ноги о сельхоз орудия и их просто пристрелили. Так началась коллективизация.
Председателем назначили скота (так назвал его Кузьмич), нищего, неграмотного мужика, самого никчемного, который ходил по деревне и орал "Посажууу". А когда к нему привозили письмо из района, он ждал из школы сына -- второклассника Саньку, который ему и зачитывал эти письма. Так и жили.
До революции деревня работала на спиртзаводе, принадлежавшем немцу, а округа поставляла сырье для завода, работали круглый год, на месяц останавливали завод, чтобы почистить. Когда завод перешел к советам, то простаивали месяцами.
Cам Кузьмич окончил 6 классов, в деревне была шестилетка. Потом пошел в колхоз помогать с лошадьми, да еще с братом соорудили кузницу, и он научился ковать лошадей. В войну возил спирт от завода на станцию — 25 км в одну сторону, а в 17 лет в 1943 его забрали в армию.
Уходя, сказал отцу "В деревню больше не вернусь". Еще в армии после войны он стал раздумывать как бы ему попасть в Москву. И случай представился -- его перевели в московскую часть, откуда он в 1947 году уже и вышел на гражданку. Предлагали сверхсрочную -- отказался "Хватит, накомандовался уже".
Он еще много чего рассказывал о послевоенных годах и порядках, но те деревенские годы даже вспоминать не хочет -- сплошной мрак был в деревне».
https://oboguev.livejournal.com/6599061.html?thread=15910805#t15910805