«Рождество большевикам удалось-таки сорвать совершенно, по крайней мере - внешне. Разрушение церквей, занятие их под картошку, превращение в клубы, снятие колоколов, изгнание из квартир священников, лишение их возможности покупать хлеб даже по повышенным ценам, давление на служащих («подписка» о закрытии церквей), вовлечение детей (дети приглашались в АНЕКТАХ указывать, ходят ли они в церковь, и если ходят - добровольно или «по принуждению» родителей; дети приглашались ПРИНОСИТЬ в школу иконы для публичного сожжения и т. д.), — все эти приемы завершились введением «непрерывки» и «пятидневки», чем сбито самое понятие о празднике и уничтожена возможность общения людей.
Наконец, по невежеству, увидя в ЁЛКЕ религиозный институт, запретили продажу и устройство елок, а кстати, т.к. торговля вся почти насильственно сосредоточена в советской кооперации, устроили так, что к праздникам лавки были пусты, нельзя было достать ни пряников, ни сладостей, ни закусок, ни вина.
И вот, надо было видеть русскую толпу людей, ходивших по магазинам и порою довольно открыто возмущавшихся этим намеренным игнорированием интересов граждан. Тут-то и стало видно, что только насилие ничего не поделает. Внешнее торжество полное — ну, а внутри? Для вящего торжества вчера, в день Рождества, утром можно было видеть, как на Страстном монастыре молотком сколачивали какие-то остатки церковного облика колокольни; нынче втянули туда огромную решетку, вероятно для каких-либо озорных надписей или рекламы.
По провинции тоже дан лозунг. Отовсюду телеграфируют о дружных постановлениях закрыть церкви, снять колокола, сжигать иконы и т.п.
По Москве были маскарадные шествия («карнавалы») антирелигиозного характера. Не знаю, правда ли, что при этом пользовались предметами богослужебного культа.
За границей страшное возмущение по этому поводу. Но - это «внутреннее дело», вмешиваться нельзя. Это не то что Сакко и Ванцетти!»
(1930)
