Sergey Oboguev (oboguev) wrote,
Sergey Oboguev
oboguev

Categories:

«Зимой 1921 года я отправился в охваченные голодом районы

Самарской и Саратовской губерний с целью провести научное исследование массового голода. Признаюсь сразу, что мое намерение потерпело полный крах. Я не смог провести экспериментальное исследование, но я увидел голод; и теперь я знаю, что это такое. То, что я узнал в этих ужасных губерниях, не дало бы мне никакое научное исследование. Мои нервы, уже привыкшие за годы революции ко всевозможным ужасам, совершенно расстроились, когда я увидел картину настоящего голода миллионов людей в моей опустошенной стране. Если как исследователю эта поездка дала мне меньше, чем я ожидал, то не могу сказать этого о себе как о человеке и как о враге тех людей, которые способны причинять такие страдания роду человеческому.

От последней станции железной дороги наша небольшая группа, к шторой присоединился один местный учитель, отправилась пешком в сторону охваченных голодом районов Самарской губернии. К полудню мы добрались до деревни Н. Место словно вымерло. Избы стояли опустевшие, без крыш, с дырами в тех местах, где раньше были окна и двери. Соломенные крыши давно были сняты и съедены. Разумеется, никаких животных в деревне не было - ни коров, ни лошадей, ни овец, ни коз, ни собак, ни кошек, ни даже ворон. Все были съедены.

Мертвая тишина царила над заснеженными дорогами - как вдруг мы услышали слабый скрип, а потом увидели сани, которые везли двое мужчин и одна женщина, а на санях - мертвое тело. Они еще немного провезли сани, а потом остановились и, обессиленные, повалились на снег. Когда мы подошли к ним, они тупо посмотрели на нас. А мы с занывшими сердцами уставились на них. Мне приходилось видеть голодные лица в городах, но таких живых скелетов, как эти трое, я не видел никогда. Одетые в лохмотья, дрожащие от холода, они лицом были не то чтобы бледные - а синие, темно-синие с желтыми пятнами.

- Бог в помощь, - обратились мы к ним.

Просто надо же было что-то сказать. Губы у одного мужчины и женщины шевельнулись, но раздалось из них лишь какое-то невнятное бормотание. Третий крестьянин, который казался немного более живым, сказал:

- Бог! Забыли мы Бога, и Он нас забыл.

- Куда вы его везете? - спросил я, показывая на мертвое тело мальчика, лежавшее на санях.

- В тот вон амбар, - ответил крестьянин и повел глазами в сторону какого-то низкого строения. - Там теперь зерна много.

Другой мужчина и женщина хотели встать со снега, но не смогли подняться без нашей помощи. Мы предложили им довезти сани, и все вместе направились к амбару, обычному крестьянскому зернохранилищу, добротному и недавно построенному. Самый сильный из них, как оказалось, был здешним урядником, он достал ключ и открыл амбар. Как он и говорил, здесь зерна было много. Десяток трупов, в том числе и три детских, лежали на полу.

- Почему вы кладете их сюда? - поинтересовались мы.

- Священник за пять верст от нас. Он не может приходить каждый день, а у нас нет лошади, чтобы возить трупы до церкви, поэтому, когда священник приходит раз в две недели, мы устраиваем отпевание, а потом, если можем, хороним их возле церкви.

Мы внесли тело и опустили на пол. Мужчина и женщина, родители мальчика, перекрестились и безмолвно пошли прочь.

- Скоро и они здесь будут, - сказал урядник.

- Скольких вы сюда перенесли за последние две недели? - спросили мы у него.

- Что-то около десятка или полутора. А до того - еще больше. Некоторые удрали из деревни.

- И куда же они пошли?

- Да куда глаза глядят.

Закрывая дверь, он шепотом пояснил:

- Надо запирать... А то сопрут.

- Сопрут?.. Зачем?

- Зачем? Чтобы съесть. Вот до чего мы дошли. В деревне караулят у кладбища, чтобы мертвых не выкопали из могил.

- А случались ли убийства с этой целью? - спросил я, пересилив себя.

- У нас в деревне нет, а в соседних случались. Третьего дня в деревне Г. мать убила своего ребенка, отрезала ему ноги, сварила их и съела. Вот до чего дошли.

В ранних вечерних сумерках мы пошли к уряднику домой. По пути нам встретилось полуразрушенное здание с надписью «Школа».

- Закрыта? - уточнил я.

- А кого в ней теперь учить? Все дети умерли или умирают, а новые не рождаются. Учитель сбежал. Не было ни дров, ни книг, ни еды.

Мы уже подходили к дому, когда нам встретился человек, выглядевший как безумец. Без шапки, в старом расстегнутом тулупе. Он шел, тряся своими длинными волосами и бородой и размахивая руками.

- Звоните в колокол! - кричал он. - Звоните в колокол! Они услышат!

- Сумасшедший, - коротко пояснил урядник. - Он всегда звонит в церковный колокол. Думает, что колокол разбудит мир, и к нам придут на помощь. Но никто не услышит, - мрачно заключил он, - даже Бог.

В то время, когда он говорил, тишину мертвой деревни нарушил звон церковного колокола. Этот призыв ко всему миру, исходивший от сумасшедшего крестьянина, звонившего в колокол, и раздавшийся во мраке запустевших и покинутых российских просторов, терзал нам души, наполняя их горькими слезами. Динь-дон! Динь-дон! То быстро и тревожно, как пожарный колокол: динь- дон! То медленно и печально, как похоронный звон: ди-и-и-нь-д-о-о-он! Почти час звучал он в наших ушах и сердцах. Затем опять наступила мертвая тишина.

Этот сигнал SOS, который сумасшедший крестьянин послал во все концы земли, был услышан. Он пересек океан, ударил в сердца великого американского народа и принес помощь и спасение от мучительной смерти по крайней мере десяти миллионам мужчин, женщин и детей. Бог никогда не забудет этого подвига. Бог вечно будет благословлять этот щедрый народ».
Subscribe

  • Post a new comment

    Error

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic

    Your reply will be screened

  • 0 comments