От последней станции железной дороги наша небольшая группа, к шторой присоединился один местный учитель, отправилась пешком в сторону охваченных голодом районов Самарской губернии. К полудню мы добрались до деревни Н. Место словно вымерло. Избы стояли опустевшие, без крыш, с дырами в тех местах, где раньше были окна и двери. Соломенные крыши давно были сняты и съедены. Разумеется, никаких животных в деревне не было - ни коров, ни лошадей, ни овец, ни коз, ни собак, ни кошек, ни даже ворон. Все были съедены.
Мертвая тишина царила над заснеженными дорогами - как вдруг мы услышали слабый скрип, а потом увидели сани, которые везли двое мужчин и одна женщина, а на санях - мертвое тело. Они еще немного провезли сани, а потом остановились и, обессиленные, повалились на снег. Когда мы подошли к ним, они тупо посмотрели на нас. А мы с занывшими сердцами уставились на них. Мне приходилось видеть голодные лица в городах, но таких живых скелетов, как эти трое, я не видел никогда. Одетые в лохмотья, дрожащие от холода, они лицом были не то чтобы бледные - а синие, темно-синие с желтыми пятнами.
- Бог в помощь, - обратились мы к ним.
Просто надо же было что-то сказать. Губы у одного мужчины и женщины шевельнулись, но раздалось из них лишь какое-то невнятное бормотание. Третий крестьянин, который казался немного более живым, сказал:
- Бог! Забыли мы Бога, и Он нас забыл.
- Куда вы его везете? - спросил я, показывая на мертвое тело мальчика, лежавшее на санях.
- В тот вон амбар, - ответил крестьянин и повел глазами в сторону какого-то низкого строения. - Там теперь зерна много.
Другой мужчина и женщина хотели встать со снега, но не смогли подняться без нашей помощи. Мы предложили им довезти сани, и все вместе направились к амбару, обычному крестьянскому зернохранилищу, добротному и недавно построенному. Самый сильный из них, как оказалось, был здешним урядником, он достал ключ и открыл амбар. Как он и говорил, здесь зерна было много. Десяток трупов, в том числе и три детских, лежали на полу.
- Почему вы кладете их сюда? - поинтересовались мы.
- Священник за пять верст от нас. Он не может приходить каждый день, а у нас нет лошади, чтобы возить трупы до церкви, поэтому, когда священник приходит раз в две недели, мы устраиваем отпевание, а потом, если можем, хороним их возле церкви.
Мы внесли тело и опустили на пол. Мужчина и женщина, родители мальчика, перекрестились и безмолвно пошли прочь.
- Скоро и они здесь будут, - сказал урядник.
- Скольких вы сюда перенесли за последние две недели? - спросили мы у него.
- Что-то около десятка или полутора. А до того - еще больше. Некоторые удрали из деревни.
- И куда же они пошли?
- Да куда глаза глядят.
Закрывая дверь, он шепотом пояснил:
- Надо запирать... А то сопрут.
- Сопрут?.. Зачем?
- Зачем? Чтобы съесть. Вот до чего мы дошли. В деревне караулят у кладбища, чтобы мертвых не выкопали из могил.
- А случались ли убийства с этой целью? - спросил я, пересилив себя.
- У нас в деревне нет, а в соседних случались. Третьего дня в деревне Г. мать убила своего ребенка, отрезала ему ноги, сварила их и съела. Вот до чего дошли.
В ранних вечерних сумерках мы пошли к уряднику домой. По пути нам встретилось полуразрушенное здание с надписью «Школа».
- Закрыта? - уточнил я.
- А кого в ней теперь учить? Все дети умерли или умирают, а новые не рождаются. Учитель сбежал. Не было ни дров, ни книг, ни еды.
Мы уже подходили к дому, когда нам встретился человек, выглядевший как безумец. Без шапки, в старом расстегнутом тулупе. Он шел, тряся своими длинными волосами и бородой и размахивая руками.
- Звоните в колокол! - кричал он. - Звоните в колокол! Они услышат!
- Сумасшедший, - коротко пояснил урядник. - Он всегда звонит в церковный колокол. Думает, что колокол разбудит мир, и к нам придут на помощь. Но никто не услышит, - мрачно заключил он, - даже Бог.
В то время, когда он говорил, тишину мертвой деревни нарушил звон церковного колокола. Этот призыв ко всему миру, исходивший от сумасшедшего крестьянина, звонившего в колокол, и раздавшийся во мраке запустевших и покинутых российских просторов, терзал нам души, наполняя их горькими слезами. Динь-дон! Динь-дон! То быстро и тревожно, как пожарный колокол: динь- дон! То медленно и печально, как похоронный звон: ди-и-и-нь-д-о-о-он! Почти час звучал он в наших ушах и сердцах. Затем опять наступила мертвая тишина.
Этот сигнал SOS, который сумасшедший крестьянин послал во все концы земли, был услышан. Он пересек океан, ударил в сердца великого американского народа и принес помощь и спасение от мучительной смерти по крайней мере десяти миллионам мужчин, женщин и детей. Бог никогда не забудет этого подвига. Бог вечно будет благословлять этот щедрый народ».